RARUS'S GALLERY

Стихотворения А.Н. Апухтина. Санкт-Петербург, типография Ф.С. Сущинского, 1886, 218, IV стр. В п/к марокеновом переплете эпохи с тиснением золотом на корешке. Вощенные, под «мрамор», форзацы. Мягкие издательские обложки сохранены. Тираж 3000 экземпляров. Экземпляр на толстой веленевой бумаге. Формат: 26х18 см. Первое прижизненное издание стихотворений автора. Редкость в таком виде!

 

 

 

 

Библиографическое описание:

1. The Kilgour collection of Russian literature 1750-1920.Harvard-Cambrige, 1959, №44 — сильно зарезанный экземпляр!

2. Книги и рукописи в собрании М.С. Лесмана. Аннотированный каталог. Москва, 1989, №104.

3. Библиотека русской поэзии И.Н. Розанова. Библиографическое описание. Москва, 1975, №252.

4. Мезиер А.В. Русская словесность с XI по XIX столетия включительно. Спб., 1899 — отсутствует!

5. Смирнов-Сокольский Н.П. «Моя библиотека», Москва, 1969 — отсутствует!

Ночи безумные, ночи бессонные,

Речи несвязные, взоры усталые...

Ночи, последним огнём озарённые,

Осени мёртвой цветы запоздалые!

Пусть даже время рукой беспощадною

Мне указало, что было в вас ложного,

Все же лечу я к вам памятью жадною,

В прошлом ответа ищу невозможного...

Вкрадчивым шёпотом вы заглушаете

Звуки дневные, несносные, шумные...

В тихую ночь вы мой сон отгоняете,

Ночи бессонные, ночи безумные!

Апухтин, Алексей Николаевич (1840-1893) — знаменитый русский поэт и прозаик, автор неподражаемых романсов. Детство Алексея Николаевича, родившегося 15 ноября 1840 г., прошло в родовом имении Павлодар Калужской губернии. Родители его принадлежали к старинным дворянским фамилиям, он получил прекрасное домашнее образование. С детских лет его связывала теснейшая дружба с матерью, Марией Андреевной, урожденной Желябужской, «женщиной ума замечательного, одаренной теплым симпатичным сердцем и самым тонким изяшным вкусом». Первый биограф, друг поэта Модест Ильич Чайковский, писал: «Поэтический дар Алексея Николаевича сказался очень рано. Сначала он выражался в страсти к чтению и стихам преимущественно, причем обнаружилась его изумительная память». В 1852 г. Апухтин поступил в закрытое учебное заведение — Петербургское училище правоведения. Соучеником и другом его стал П. И. Чайковский. В посвященном Петру Ильичу стихотворении поэт писал:

Ты помнишь, как, забившись в «музыкальной»,

Забыв училище и мир,

Мечтали мы о славе идеальной...

Искусство было наш кумир.

Юноша учился блестяще и проявил блестящие способности, знал наизусть множество стихотворений А.С. Пушкина и М.Ю. Лермонтова, пытался сочинять сам. Апухтин был литературной звездой училища — редактором ученической газеты и поэтом, чей талант вызывал у одноклассников благоговение. Он был представлен И.С. Тургеневу и А.А. Фету, которые ему покровительствовали. При содействии директора училища А.П. Языкова в газете «Русский инвалид» за 6 ноября 1854 года появилось первое опубликованное стихотворение Апухтина «Эпаминонд», посвященное памяти В.А. Корнилова. В 1857 г. в «Современнике» по рекомендации И. С. Тургенева был опубликован цикл стихотворений Апухтина «Деревенские очерки». Окончив училище, он определился на службу в Министерство юстиции. Особого рвения к службе не проявлял. В 60-е гг. его стихи публикуются в различных журналах. Сотрудничество с «Современником» прекращается из-за расхождения во взглядах с радикально настроенным редакционным составом журнала. В стихотворном обращении к «современным витиям» Апухтин восклицает:

Я устал от ваших фраз бездушных,

От дрожащих ненавистью слов!

Летом 1866 года Алексей Николаевич посетил Валаам. Он приезжал сюда вместе со своим близким другом Петром Ильичем Чайковским. Друзья совершают ознакомительные поездки, с интересом знакомятся с природой острова, делают записи — один на листах нотной бумаги, другой — в поэтическом дневнике. В 1883 году поэт пишет поэму «Год в монастыре». Сюжетом поэмы послужил случай из монастырской жизни: молодой юноша Кирилл убегает из богатого родительского дома. Суровая жизнь валаамских старцев, красота дикой природы поражают воображение юноши, горя любовью к Богу и, желая спасения своей души, он остается в монастыре, и предается подвигам поста и молитвы. «Год в монастыре» был любимым детищем поэта: «Ты не можешь себе представить, — писал он 2 марта 1885 года Карцову — с каким особенным чувством начал перелистывать рукопись этой квази-поэмы, которую я не могу разлюбить… Не только каждая глава ее пережита мною, но и описание каждой главы имеет свою историю».

1 декабря.

Уж две недели я живу в монастыре

Среди молчания и тишины глубокой.

Наш монастырь построен на горе

И обнесен оградою высокой.

Из башни летом вид чудесный, говорят,

На дальние леса, озера и селенья;

Меж кельями разбросанными — сад,

Где множество цветов и редкие растенья

/Цветами монастырь наш славился давно/.

Весной в нем рай земной; но ныне

Глубоким снегом все занесено,—

Все кажется мне белою пустыней,

И только купола церквей

Сверкают золотом на ней.

Направо от ворот, вблизи собора,

Из-за дерев едва видна,

Моя ютится келья в два окна,

Приманки мало в ней для суетного взора:

Досчатая кровать, покрытая ковром,

Два стула кожаных, меж окон стол дубовый

И полка книг церковных над столом;

В киоте лик Христа, на нем венец терновый.

Жизнь монастырская без бурь и без страстей

Мне кажется каким-то сном беспечным.

Не слышу светских фраз, затверженных речей

С их вечной ложью и злословьем вечным,

Не вижу пошлых, злобных лиц…

Одно смущает недостаток веры.

Но Бог поможет мне:

Его любви нет меры,

И милосердью нет границ!

В 1865 г. Апухтин пишет П.И. Чайковскому: «Никакие силы не заставят меня выйти на арену, загроможденную подлостями, доносами и... семинаристами!» Поэт остается в стороне от общественной и литературной борьбы, вне литературных партий и направлений. Относившись отрицательно и к крайностям нигилизма, и к демагогии правящих верхов, и к одержимости славянофилов, поэт в своем творчестве ориентируется на подлинные духовные ценности. Он любил называть себя дилетантом в литературе, при этом литературное творчество было главным делом его жизни, а виртуозность и непринужденность его стихов были не только свидетельством таланта, но и следствием упорного труда. В середине 60-х гг. Апухтин некоторое время служит чиновником по особым поручениям при орловском губернаторе, затем возвращается в Петербург. В этот период в Петербурге известен Апухтин — завсегдатай светских салонов, заядлый театрал, завоевавший признание в ролях Молчалина и Фамусова, блестящий рассказчик, автор экспромтов,— но почти не известен Апухтин-поэт. В 70-е гг. он по-прежнему мало печатается, пишет только для себя и своих ближайших друзей. Но его стихи получают все большее распространение: их переписывают, читают с эстрады, композиторы пишут на слова Апухтина романсы. К концу 70-х он становится литературной знаменитостью. Первый сборник стихов Апухтина тиражом три тысячи экземпляров вышел в 1886 г.; при жизни автора он переиздавался три раза: 1886, 1891 и 1893 г.г. Шестое, посмертное издание вышло в 1907 году. Но и в пору наивысшей популярности поэт держится в стороне от литературной жизни. Правда, он принимает участие в литературных сборниках, издававшихся в благотворительных целях. Охотно участвует в сборе пожертвований на памятник Пушкину. А. Жиркевич вспоминает, что в последние дни своей жизни Апухтин, просыпаясь, «немедленно, не говоря ни про что другое, начинал декламировать Пушкина, и только одного Пушкина». В начале 90-х были написаны прозаические произведения — «Неоконченная повесть», «Архив графини Д.» (1890), «Дневник Павлика Дольского» (1891), фантастическая повесть «Между смертью и жизнью» (1892), опубликованные посмертно. Прозу Апухтина высоко оценивал М.А. Булгаков. Тематический диапазон поэзии Апухтина сравнительно невелик: «роковая неразделенная любовь», ностальгия по прошлому, одиночество человека в мире «измен, страстей и зла», загадочность человеческой души. Лирического героя Апухтина больше всего волнует загадка любви — таинственной, стихийной, дисгармоничной. Это чаще всего безответная роковая страсть, из плена которой невозможно вырваться:

Я все забыл, дышу лишь ею,

Всю жизнь я отдал ей во власть,

Благословить ее не смею

И не могу ее проклясть.

Для него, как позже для Блока, «только влюбленный имеет право на звание человека». А. А. Волынский справедливо заметил: «Как поэт любви Апухтин проще, искреннее и задушевнее многих других поэтов». В лирике Апухтина разворачиваются антитезы жажды жизни и стремления к смерти, любви и разочарования в ней, веры и неверия. Поэт психологически точно изображает эмоциональный мир своих героев. Один из постоянных мотивов лирики Апухтина — страдания:

Я так страдал, я столько слез

Таил во тьме ночей безгласных,

Я столько молча перенес

Обид тяжелых и напрасных.

Я так измучен, оглушен

Всей жизнью дикой и нестройной...

Переживания влекут «вечные» вопросы: о судьбе человека, о смерти:

Кто так устроил, что воля слаба?

Вот он, смотрите, лежит без дыханья... Боже!

К чему он родился и рос? Эти сомненья, измены, страданья,—

Боже, зачем же он их перенес?

Зрелый Апухтин — неотразимый остроумец, записной рассказчик, мастер экспромта. Поэтические произведения Алексея Николаевича рассчитаны на непосредственную эмоциональную реакцию, он изображает узнаваемые и близкие каждому чувства. В одном из стихотворений поэт признается, что переживает истинные минуты счастья, когда

Блеснет внезапно луч участья

В чужих внимательных очах.

Наибольшую известность ему принесли романсы. Используя все традиции любовного, цыганского романса, он внес в этот жанр много собственного художественного темперамента. Многие романсы были положены на музыку П. Чайковским и другими известными композиторами («Забыть так скоро», «День ли царит», «Ночи безумные», «Пара гнедых» и др.). Характерно, что для А.А. Блока романсы Апухтина из обычных примет бытовой культуры конца века стали поэтическим символом целой эпохи: «цыганские, апухтинские годы»:

Пара гнедых, запряжённых с зарёю,

Тощих, голодных и грустных на вид,

Вечно бредёте вы мелкой рысцою,

Вечно куда-то ваш кучер спешит.

Были когда-то и вы рысаками,

И кучеров вы имели лихих,

Ваша хозяйка состарилась с вами,

Пара гнедых!

Ваша хозяйка в старинные годы

Много хозяев имела сама,

Опытных в дом привлекала из моды,

Более нежных сводила с ума.

Таял в объятьях любовник счастливый,

Таял порой капитал у иных;

Часто стоять на конюшне могли вы,

Пара гнедых!

Грек из Одессы и жид из Варшавы,

Юный корнет и седой генерал —

Каждый искал в ней любви и забавы

И на груди у неё засыпал.

Где же они, в какой новой богине

Ищут теперь идеалов своих?

Вы, только вы и верны ей доныне,

Пара гнедых!

Вот отчего, запрягаясь с зарею

И голодая по нескольку дней,

Вы продвигаетесь мелкой рысцою

И возбуждаете смех у людей.

Старость, как ночь, вам и ей угрожает,

Говор толпы невозвратно затих,

И только кнут вас порою ласкает,

Пара гнедых!

Тихо туманное утро в столице,

По улице медленно дроги ползут,

В гробе сосновом останки блудницы

Пара гнедых еле-еле везут.

Кто ж провожает её на кладбище?

Нет у неё ни друзей, ни родных...

Несколько только оборванных нищих,

Пара гнедых, пара гнедых!..