RARUS'S GALLERY

Лозанна, 1915. Проект в рамках дягилевской антрепризы из “Русских сезонов”, не осуществлен.  Датировка папки оспаривается: кто-то пишет 1915, а кто-то - 1927. Очень яркие иллюстрации выполнены в графической технике трафаретной печати (шелкографии) и все подписаны карандашом латиницей автором. Тираж папки составлял 35 экземпляров. Folio. Почти все листы имеют разные размеры. Некомплектный экземпляр! Искусствоведы говорят о 14-16 листах. В каталоге “Художники русского театра” Никиты Лобанова - Ростовского описано 14 листов. Там же приведены и их изображения.  Оригиналы рисунков на библейские темы, писанные гуашью, были исполнены автором в 1915 году. Сотбис. 27 ноября 2007 года. Russian Art and Painting.  Лондон. Лот № 209. Уход: £86900. Гончаровская сюита пошуаров “Литургия” – лучшая из её работ по оформлению дягилевских балетов, основанных на русских фольклорных образах. В России официальная церковь ополчилась на художницу за вольную трактовку евангелистических сюжетов. 25 марта 1910 года полиция наложила арест на картину Гончаровой "Бог" - лапидарно-скульптурное изображение идола, восходящее к половецким "каменным бабам". Картина была выставлена в Московском литературно-художественном кружке под руководством Валерия Брюсова. Через 4 года картина повторилась: на вернисаже выставки Гончаровой в Петербурге произошёл новый конфликт: церковная цензура обвинила художницу в "кощунственной" трактовке религиозного сюжета. По указанию обер-прокурора синода с выставки были сняты четыре холста, составляющие общую декоративную композицию "Евангелисты", а также картина "Изгнание из рая". В Европе всё было с точностью до наоборот! Публику восхитила примитивисткая трактовка художницей религиозных сюжетов. В конспекте доклада В. Маяковского "Что делает Париж?", прочитанного в Москве 27 декабря 1922 года, есть следующая запись: "Из русских художников в "моде" Гончарова - у Дягилева!"

Наталья Гончарова. Эскиз костюма пастуха

к балету "Литургия". 1915.

Наталья Гончарова. Эскиз костюма пастуха

к балету "Литургия". 1915.

Наталья Гончарова. Эскиз костюма херувима

к балету "Литургия". 1915.

Особенное значение имели примитивные формы искусства: детский рисунок, лубок, крестьянская игрушка и иконы, которые своими красными, голубыми, оранжевыми и желтыми цветами  придали театру живость и радостность, вновь напомнив зрителям о балагане, ярмарке и цирке.  В эскизах к “Литургии” — балету-мистерии, в основу которого были положены эпизоды из жизни Христа, наряду с декорациями, воспроизводившими экстатичные русские иконы, костюмы апостолов являли сходство с раскрашенной скульптурой испанских соборов. Как бы вспоминая свои навыки скульптора, Гончарова замышляла костюмы апостолов в качестве движущихся вдоль сцены уплощенных скульптур, сделанных из жестких материалов. При этом плоскостно - трактованные фигуры святых, апостолов, волхвов и херувимов органично соединяют в себе приёмы иконописи и кубизма. В дягилевской антрепризе Н. Гончарова также оформила такие спектакли как «Русские сказки» на музыку А.К. Лядова, «Шарф Коломбины» Г. Гофмансталя. Но лучшими её творениями стали декорации и костюмы к «Свадебке» и «Жар-птице» И.Ф. Стравинского. Изощренная фантазия и тонкий вкус художников, пиршество красок, образность и удивительная красочность их театрально-декоративной живописи оказали большое влияние на сценическое искусство, открыв не просто новые горизонты, но новую эру в искусстве, о чем писали А. Франс и М. Метерлинк, О. Роден и К. Дебюсси, М. Равель и Р. Роллан. Сергей Дягилев в рамках Saisons Russes находил у Гончаровой именно талант театрального декоратора и стремился работать с нею в театре.

Наталья Гончарова. Эскиз костюма человека из народа

к балету "Литургия". 1915.

Наталья Гончарова. Эскиз костюма римского солдата

к балету "Литургия". 1915.

Наталья Гончарова. Эскиз костюма Христа

к балету "Литургия". 1915.

Так, в Лозанне и Сан-Сабастьяне в 1915—16 гг. он всячески вдохновлял ее на подготовку четырех балетов, а именно «Liturgie», «Espaca», «Triana» и «Foire Espagnole», к сожалению, работа над ними так и не была завершена. Результатом интенсивной деятельности пары Ларионов - Гончарова стали не только многочисленные работы над декорациями и костюмами, но и четыре папки с пошуарами: гончаровские «Liturgie» (Лозанна, 1915), «Album de 14 Portraits Théâtraux» (Париж: La Cible, 1916) и «L'Art Théâtral Décoratif Moderne» (Париж: La Cible, 1919) — последний был исполнен Гончаровой совместно с Ларионовым, а альбом с 32 пошуарами  «Путешествие в Турцию», (Париж: Этуаль-Буатан, 1928) -  целиком в активе М. Ларионова.

Наталья Гончарова. Эскиз костюма св. Марка

к балету "Литургия". 1915.

Наталья Гончарова. Эскиз костюма Иуды

к балету "Литургия". 1915.

Наталья Гончарова. Эскиз костюма одного из волхвов

к балету "Литургия". 1915.

Современное декоративное искусство мы смело можем назвать гончаровским. «Золотой петушок» перевернул всю современную декорацию, весь подход к ней. Влияние не только на русское искусство — вся «Летучая мышь», до Гончаровой шедшая под знаком XVIII века и романтизма; художники Судейкин, Ремизов, тот же Ларионов, открыто и настойчиво заявляющий, что его «Русские сказки», «Ночное солнце», «Шут» — простая неминуемость гончаровского пути. Пример гончаровского влияния на Западе— веский и лестный... Пикассо в своих костюмах к «Трикорн» («Треуголке»), давший такую же Испанию, как Гончарова—Россию, по тому же руслу народности». Находящиеся во владении Лобановых-Ростовских работы Гончаровой и Ларионова не уступают по художественному блеску экспонатам, относящимся к раннему периоду деятельности Русских сезонов. Помимо первоклассного эскиза к «Золотому петушку» Гончаровой, покоряющего открытым, звучным, радостным цветом, смелым творческим следованием образцам русского лубка, так органично сплавленными с тканью музыки Римского-Корсакова, юмором пушкинской сказки, подлинным украшением коллекции являются пятнадцать пошуаров к «Литургии». Этот балет на духовную музыку, необычайно интересно задуманный, к сожалению, не получил сценического воплощения. Плоскостно трактованные угловатые фигуры святых, апостолов, волхвов и херувимов удивительно органично соединяют в себе приемы древней иконописи и ультрасовременный для той поры (1915) почерк кубизма.

Наталья Гончарова. Эскиз костюма св. Иоанна

к балету "Литургия". 1915.

Наталья Гончарова. Эскиз костюма пастуха

к балету "Литургия". 1915.

Наталья Гончарова. Эскиз костюма св. Петра

к балету "Литургия". 1915.

В Театральном музее им А.А. Бахрушина в Москве хранятся пошуары к «Литургии», собственноручно датированные Гончаровой, но до сих пор широкий зритель вряд ли имел возможность с ними познакомиться. Насколько помню, они еще ни разу не покидали стен музейного запасника. Не удалось их повидать и Н.Д. Лобанову-Ростовскому во время одного из его приездов в Москву, ибо, хотя «застойный» период и миновал, препоны, унаследованные от него, нередко еще остаются в силе. Великолепны акварельные эскизы Ларионова к балетам на музыку Н.А. Римского-Корсакова, А.К. Лядова, С.С. Прокофьева, И.Ф. Стравинского. В декорациях и костюмах к «Полуночному солнцу» (музыка «Снегурочки»), «Русским сказкам», «Лисице», «Шуту» — в последнем художник выступал и в качестве хореографа—оживали традиции русского народного балагана, дух залихватского скоморошьего пляса, карнавального гулянья, брызжущего весельем ярмарочного фарса. Все это живет, переливается, пульсирует в безудержной стихии ларионовской живописи. Глядя на эти эскизы Ларионова «на русские темы» и Гончаровой к «Золотому петушку», «Литургии», к постановке «Жар-птицы», осуществленной в ее декорациях в середине 1920-х годов, отчетливо ощущаешь, как своеобычно и ярко раскрывают они свою связь с эпохой, с теми ее устремлениями, что получили воплощение и в прозе и в поэзии первых десятилетий нашего века. Образ Руси на занавесе гончаровской «Жар-птицы», светлый, радостный, как легендарный «преображенный» Китеж-град, приводит на память и есенинскую «Радуницу», и стихи Н. Клюева с его песенными образами патриархальной старины — «сизоперыми зорями», «избами-сказками», и сказовые ритмы Цветаевой. Эта праздничная «мужицкая» Русь, сказочная, былинная, просветленная у Гончаровой, в образах Ларионова грубей, резче, в них сквозь «сказочный» красочный слой проступают реалии простонародного фольклора, они менее «осиянны» тем неугасимым «чисточетверговым» светом, о котором писал Клюев. Сложность, противоречивость переходного периода сказывается в том, что тяга к старине, к примитиву как протест против неодолимо наступающего на патриархальный уклад, на поэзию нетронутой, неиспорченной природы века механизации сочетаются с тягой к машинной динамике, жесткой сконструированности форм, которые несет этот век.

Наталья Гончарова. Эскиз костюма св. Матвея

к балету "Литургия". 1915.

Наталья Гончарова. Эскиз костюма св. Анны

к балету "Литургия". 1915.

Наталья Гончарова. Эскиз костюма одного из волхвов

к балету "Литургия". 1915.

Песенная, лубочная Русь Гончаровой и Ларионова совсем близко соседствует с постановкой «Парада» Эрика Сати, осуществленной в 1917 году в декорациях и костюмах Пикассо. Сама сатира на «американизм» осуществлялась далеко не лишенными обаяния «урбанистическими» красками. Да и созданные Ларионовым годом ранее «Естественные истории» (не получившие осуществления на сцене); — балет на музыку Мориса Равеля — должны были по замыслу художника демонстрировать различных представителей фауны, принявших облик механических заводных игрушек. Тяга к примитиву сочеталась с настойчивым диктатом динамики «железного века». В статье «Эго-футуристы и кубо-футуристы» Корней Чуковский в те годы писал: «Чем больше человечество будет идти к небоскребам, тем страстнее в нем будет мечта о пещерах. Значит мы и вправду шагаем куда-то вперед, если вот нас зовут назад! В железо-бетонный век так естественны грезы о каменном».

Наталья Гончарова. Эскиз костюма св. Андрея

к балету "Литургия". 1915.